Экспорт российской рыбы восстанавливается: влияние санкций и перспективы отрасли по словам ВАРПЭ

После периода спада экспорта российской рыбы начал возрастать: объем поставок увеличился по всем ключевым направлениям, включая страны Европы. Герман Зверев, президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, промышленников и экспортеров (ВАРПЭ), поделился в интервью, как санкции, сокращение промысла трески и перспективы биржевой торговли влияют на отрасль.

— В этом году компании «Норебо» и «Мурман Сифуд» попали под санкции. Грозят ли такие риски другим игрокам?

— Ограничения в отношении рыбных компаний нарастают с 2022 года. Некоторые страны полностью запретили экспорт российской рыбы, другие — продукцию, сделанную из российских уловов в третьих странах, а некоторые закрыли порты для обслуживания российских судов. Есть также случаи, когда компании отказываются от исполнения контрактов по поставке оборудования. Для российских рыбопромышленников это не новость, и в 2025 году ситуация в этом плане не изменилась.

— Но сейчас у компаний все-таки есть прямые санкции...

— Санкции затрагивают все российские компании, которые не могут экспортировать свою продукцию за границу и входить в порты.

— Какие ограничения на экспорт оказывают наибольшее воздействие на отрасль?

Исходя из мотивов создателей экспортных ограничений, их главная цель заключается в парализации деятельности российского рыбного хозяйства путем вынесения его за пределы.

Это намерение так и не было достигнуто, и, судя по всему, не будет достигнуто. Отрасль продолжает свою работу, несмотря на усложнение процессов. Многие из ограничений вернулись к своим авторам как бумеранг.

Выросла ли стоимость рыбной продукции в их странах?

Безусловно. Месяц назад Ассоциация рыбопереработчиков Европы (Seafood Europe) опубликовала обширный отчет, показывающий, что к 2025 году объем рыбопереработки в Европе будет сокращен на 10% ежегодно. На конец 2024 года отмечалось снижение на такой же процент. Повышение цен, нехватка сырья и разрыв производственных и логистических цепочек оказывают воздействие на отрасль. Эти явления обусловлены экспортными ограничениями в отношении России и введением пошлин. Наша продукция стала дороже, и американские конкуренты воспользовались этим. В 2024 году они увеличили свои поставки в Европу в полтора раза до 374 тысяч тонн, также увеличив цены. На некоторых сегментах европейского рынка рыбной продукции возникла угроза монополизации.

В каких сегментах рынка?

В сфере производства минты и филе этой рыбы.

— За исключением России и Соединенных Штатов Америки, здесь не существует других поставщиков, способных заменить такие объемы производства?

— Нет. Более чем 95% мировой добычи минтая приходится на Россию и США. Мы являемся ведущими поставщиками, контролируя более 60% рынка.

— Вы видите опасность введения новых ограничений на экспорт?

— Риск введения санкций является неотъемлемой частью мировой рыбно-промысловой отрасли. В периоды геополитических кризисов такая угроза становится неизбежной. За последние полвека против нас были введены санкции четыре раза: в конце 1970-х годов, в начале 1980-х, в середине 2000-х и начиная с 2022 года. Мировой рынок рыбной продукции слишком конкурентен, идет ожесточенная борьба.

— В настоящее время геополитическая обстановка начинает улучшаться. Возможно, некоторые ограничения будут сняты?

— Рыбаки — это предпочтительно сберегающие люди. Я лучше не буду предсказывать.

— Весьма успешен в целом экспорт в 2025 году?

— Для минтая он обернулся достаточно благополучно. Мы расширили экспортный объем продукции из него за период января—сентября с $800 млн до $1,127 млрд. Лососевая продукция показала прирост на 16% год от года благодаря удачным уловам. Поставки сельди увеличились с $65 млн до $120 млн, а крабовый экспорт на 3–4% к высокому уровню. Однако экспорт трески, пикши и сардины упал из-за плохих уловов.

— Сейчас российская рыбная продукция активно поставляется в страны Азии и Африки. Могут ли они компенсировать уменьшающийся объем поставок в Европу?

— Мы видим первые признаки изменений. Поставки в Южную Корею выросли на 7,6%. Этот показатель включает увеличение отправок на Филиппины, в Таиланд, Вьетнам и Индонезию через порт Пусан. Поставки в Японию увеличились на 5%, достигнув $661 млн, а в Китай — на 7,6%, до $2,3 млрд. Перенастройка потоков экспорта продолжается, но медленно. В то время как в Европе объем закупок вырос на 15%, достигнув $645 млн.

— Почему произошел значительный рост поставок в Европу?

— Основная причина — отмена экспортной пошлины. В прошлом году она серьезно повлияла на объемы поставок и финансовое положение предприятий, лишив нас конкурентоспособности на европейском рынке. Американская продукция поставлялась без пошлин, в то время как российская — с двойной пошлиной. Это привело к уменьшению поставок филе минтая в два раза.

— Какие основные страны Европы выступают в качестве главных покупателей?

— Это Германия и Нидерланды.

— Различаются ли предпочтения потребителей в рыбной продукции в Европе и Азии?

— За последние 40 лет наметилась тенденция к унификации гастрономических вкусов в области рыбной продукции. Рыбные предложения на полках и в меню рыбных ресторанов в Пхукете, Пекине, Сингапуре, Лондоне, Нью-Йорке и Риме стали значительно похожи друг на друга.

Половина мирового рынка морепродуктов сосредоточена на шести главных категориях: лососи из аквакультуры, креветки, крабы, каракатицы и кальмары, двустворчатые моллюски и лобстеры.

Некоторые сегменты рынка начали активно развиваться недавно. Например, объем продаж аквакультурного лосося вырос в 82 раза за последние 50 лет. Также схожая динамика наблюдается у крабов, каракатиц, кальмаров и двустворчатых моллюсков: эти виды продукции 50 лет назад были практически не представлены на рынке, а сейчас они обеспечивают более высокий уровень потребления, чем треска, минтай, сельдь и скумбрия в совокупности.

В различных странах присутствуют уникальные предпочтения. Например, в Норвегии популярен клипфиск (специфический вид трески), а в Южной Корее и Японии высок востребован икорный минтай. В постсоветском пространстве красная икра имеет особое значение.

— Какие факторы оказывают влияние на спрос?

— Кроме вкусовых пристрастий, имеется ряд внешних факторов, влияющих на рынок морепродуктов. Один из примеров — внезапный рост спроса на крабов в мировой практике. Этот спрос начал активно нарастать в жарких странах Азии, где люди проводят много времени в торговых центрах с разнообразными фудкортами и ресторанами.

— Кто сейчас является ключевым покупателем российского краба?

— В 2021 году Евросоюз и США закупили около 30 тыс. тонн краба, тогда как Китай приобрел менее 16 тыс. тонн. В настоящее время Китай приобретает более 40 тыс. тонн в год, становясь крупнейшим покупателем. Интересно, что насыщенность китайского рынка еще далека от предела.

— Почему наблюдается резкое снижение лова трески?

— Это рыба с несчастливой судьбой. Два с половиной века назад она была основным объектом промысла. Однако сочетание высокого спроса и природных факторов привело к тому, что население трески было переэксплуатировано в Атлантическом и Тихом океанах.

— Возникли ли проблемы для бизнеса?

— В Тихом океане минтай может стать определенной альтернативой. В северном бассейне пикша могла бы также занять его место, но уровень популяции этой рыбы также находится на депрессивном уровне.

— Есть ли возможность изменить ситуацию?

— Нет, это воля природы. Надо принимать это как данность и ждать.

— С иваси схожая ситуация?

— Здесь нет системного фактора уменьшения популяции. Это временное сочетание гидрологических причин. Изменилась температура воды в ареалах нашей добычи — Японском и Беринговом морях, что повлекло сдвиг движения рыбы. Такая ситуация произошла в 1981 году. Тогда вылов уменьшился в десять раз, но, надеюсь, в следующем году мы вернемся к обычным показателям.

— Улов лососевых рыб в этом году лучше, чем в прошлом. Однако, если сравнивать вылов горбуши, то видно снижение. В чем причина?

— На длительной перспективе ситуация с горбушей выглядит неутешительно, несмотря на пять рекордных лет за последние 25 лет, которые сильно исказили представления рынка. Уловы кеты снижаются с 2015 года. Добыча нерки также немного уменьшается из-за природных факторов. В этих случаях влияют температура, соленость воды, направление течения и выживаемость мальков. Таким образом, главным образом мы говорим о изменениях в климате.

— Есть ли виды рыбы, которые увеличиваются из-за этих изменений?

— Мы ожидали, что это произойдет с сардиной иваси, но этот год нарушил позитивную тенденцию.

В общем и целом, я не встречал случаев, когда дикая рыба сама в больших количествах попадала в сети из-за природных изменений.

Рыбный промысел проявляет инерционность, в отличие от аквакультуры, где наблюдается взрывной рост по выращиванию атлантического лосося и форели.

— Это реакция на уменьшение дикого лосося?

— Скорее на рыночные факторы. Лосось из аквакультуры — популярная рыба для кулинарии, поэтому спрос потребителей на него высок.

— Считается, что нужно экспортировать продукцию с высокой добавленной стоимостью. Это актуально для рыбопромышленности?

— Да, это правильный подход. Например, с ростом выпуска филе и сурими увеличивается производство рыбной муки. Таким образом, от одной категории товаров мы переходим к двум, каждая из которых более прибыльна, чем мороженая рыба. В прошлом году Россия стала третьей в мире по экспорту рыбного филе, уступив только Вьетнаму и Китаю. Такое положение дел не наблюдалось даже в советское время.

— В 2024 году говорили об уменьшении прибыльности компаний в рыбной индустрии из-за спада экспорта. Ситуация улучшилась?

— Да, после неудачного года показатели прибыли в отрасли начинают возвращаться к уровню 2023 года. С января по сентябрь 2024 года совокупная прибыль составила 54 млрд рублей, в то время как за аналогичный период 2025 года этот показатель вырос до 124 млрд рублей, несмотря на укрепление национальной валюты. Основной причиной такого роста стала отмена экспортных пошлин. Наблюдается положительная тенденция, однако пока рано говорить о достижении уровня 2021–2022 годов.

— Каковы прогнозы на 2026 год?

— В лучшем случае они повторят результаты 2023 года с выручкой от 1,08 до 1,1 трлн рублей и прибылью от 130 до 140 млрд рублей. Однако это возможно лишь при условии отсутствия возобновления экспортных пошлин или других негативных событий в отрасли.

— Имеются ли риски повторного введения экспортных пошлин?

— Да, это обсуждается.

— Против ли введения экспортных пошлин выступает сектор рыбной промышленности?

— Все участники экспорта, включая поставщиков мяса, птицы и жиров, страдают от пошлин, которые негативно сказываются на объемах экспорта в прошлом году.

— Финансовые трудности в рыбной отрасли привели к увеличению конфликтов из-за невыполнения обязательств по инвестиционным квотам. В этом году возникла практика разрешения таких ситуаций?

— За три года Росрыболовство подало 30 исков о расторжении контрактов из-за невыполнения обязательств. По программе строительства рыболовных судов расторгнуто 17 контрактов и еще 8 находятся в процессе расторжения. Это почти каждый четвертый контракт. С береговыми заводами ситуация немного лучше, но и здесь есть проблемы.

— Основная проблема заключается в увеличении стоимости строительства судов?

— Стоимость и сроки строительства возросли. Из 80 контрактов по инвестквотам только восемь выполнены в срок и бюджете. Остальные опередили сроки и бюджет. Например, строительство траулера подорожало на 2,5–4 млрд рублей и увеличилось на 2–4 года. Правительство внесло изменения в постановление, увеличив сроки исполнения обязательств.

— Рассматривается ли возможность строительства судов за рубежом для смягчения ситуации, как это происходит на рынке зерна.

— Нет, и не может обсуждаться. Инвестквота — это предоставление национального природного ресурса для строительства рыбопромыслового судна на российских верфях, стимулирование развития другого сектора экономики. У зерновозов история другая: строится судно для перемещения насыпного груза.

— Программа инвестквот ставила задачу обновления определенной доли флота. Сейчас, получается, цель достигнута не будет. Что можно сделать?

— Важно завершить строительство судов, в отношении которых контракты уже существуют. Можно рассмотреть внесение изменений в нормативно-правовую базу, которые увеличат стимулы для строительства мало- и среднетоннажных судов и повысят ответственность верфей за исполнение контрактов по строительству и за гарантийное обслуживание.

Программа инвестквот изначально была «заточена» под создание наиболее сложных объектов — крупнотоннажных промысловых судов. Сейчас мы видим разрыв между компетенциями верфей и этими задачами. Вполне логично было бы сместить акцент на суда, которые можно построить на существующем оборудовании. Это преимущественно суда с меньшим тоннажем.

— Какие суда строить не получается?

— Большие супертраулеры длиной более 100–105 м, насыщенные промысловым, филетировочным и рыбомучным оборудованием, имеющие особые требования к мореходности. С ними затык. Для Дальнего Востока с 2017 по 2025 год должны были быть построены 35 таких судов, построены в результате четыре. Еще четыре строятся, в той или иной степени. Не хватает не только оборудования, также ощущается нехватка квалифицированных специалистов, нет планирования на верфях. Новое руководство ОСК обратило внимание на это по итогам аудита входящих в корпорацию верфей. Сейчас за обучение судостроителей новым технологиям и новым компетенциям платит рыбная отрасль.